Королек – птичка певчая

Музыка: Галкин А.,

Слова: Галкин А.,

Исстари истина издали изгнана
Издавна с пристани мысли единственный,
Искренним близкий нам в чистом найти себя
Способ лишь задать душе вопросы.

Исстари истина издали издавна
Изгнана с пристани мысли единственный,
Искренним близкий нам в чистом найти себя
Способ это веровать просто.

Приятный полумрак клуба, дыма клубы,
Воздух бит, рубит грубо «Клик-клак».
Танец дам в свете неоновых ламп,
Женщины-вамп, пьяные в хлам,
Но ловят вмиг такт.

Антракт, а там, за танцполом,
В углу стоит столик, сидит человек
Сорока лет на вид.
Во взгляде сквозит холод,
И чёрную смолоду голову
Седина серебрит сурово.

Гений лени от рождения, как Онегин Евгений,
Он, тем не менее, имел склонность
К постоянным размышлениям.
Странно, снова мысль как бы застыла в движении упрямом,
Породила морщины и складки.

Прямо ум шаткий, принял много дум гадких,
Он решал сложную загадку
В изнеможении в нетерпении,
Порции никотина и кофе.

Это Слава Королёк,
Через час ему быть на сходке надо,
Расклад вот какой,
Он должен объявить гадом
Того, кто спас его глотку
Ещё по первой ходке.

«Ладно, как-то уладим»,
В негодовании он в кулаке сжимал татуировку,
Вспоминал лесоповал, как бежал с ним в Тайге,
Две недели мох жрал.

Дышал еле-еле, подозвал,
Подошли две шестёрки,
Помогли встать ему,
«Плевать на понятия, я и есть понятия,
Попробуй взять меня».

Так он размышлял,
Когда закрывал дверь машины,
И в подмосковье понесли шины,
Куда-то в Подмосковье.

Без пяти пять, вроде,
Должно быть, все в сборе.
Вскоре, машину оставив за два квартала,
Подходит в летнее кафе, там сидят пятеро, уже подшофе.

Двое бросили ему: «Здорово, кореш», он кивнул стоя,
Сказал: «Не будем спорить, пустое,
Значит, так, пацаны, знаете, кто я.
Лучше нажраться земли,
Но Мишу Ворона сгноить я вам не позволю.
Оторву голову каждому, кто хоть однажды скажет
Лишь слово в сторону его вины».

Перевернул столик, смолк,
И все оглохли от той тишины.
Не видел кто под ребро всадил ему перо,
Перед глазами вмиг темно стало.
Зашаталось всё кругом, куда-то поплыло,
Сердце колотилось, прыгало, сжималось,
Липкие капли падали на пол,
Почти светло, и до зари недалеко,
В груди тепло как-то.

Мама, шептал он,
Мне бы до трамвайных путей дойти,
А там свои.
Фонари танцуют, фонари,
Он оставлял шлейф крови,
Шаги так трудно давались,
Стараясь, шёл, сопротивляясь
Притяжению земли зыбкой.

Его нашли лишь утром ранним, туманным,
Бездыханным, но со счастливой улыбкой.