Из колымского белого ада
Шли мы в зону в морозном дыму,
Я заметил окурочек с красной помадой
И рванулся из строя к нему.
«Стой, стреляю!» — воскликнул конвойный,
Злобный пес разодрал мой бушлат.
Дорогие начальнички, будьте спокойны —
Я уже возвращаюсь назад.
Баб не видел я года четыре,
Только мне, наконец, повезло —
Ах, окурочек, может быть, с Ту-104
Диким ветром тебя занесло.
И жену удавивший Капалин,
И активный один педераст
Всю дорогу до зоны шагали, вздыхали,
Не сводили с окурочка глаз.
С кем ты, сука, любовь свою крутишь?
С кем дымишь сигареткой одной?
Ты во Внукове спьяну билета не купишь,
Чтоб хотя б пролететь надо мной.
В честь твою зажигал я попойки
И французским поил коньяком,
Сам пьянел от того, как курила ты
«Тройку» С золотым на конце ободком.
Проиграл тот окурочек в карты я,
Хоть дороже был тыщи рублей.
Даже здесь не видать мне счастливого фарту
Из-за грусти по даме червей.
Проиграл я и шмутки и сменку,
Сахарок за два года вперед.
Вот сижу я на нарах, обнявши коленки, —
Мне ведь не в чем идти на развод.
Пропадал я за этот окурочек,
Никого ни кляня, ни виня.
Господа из влиятельных лагерных урок
За размах уважали меня.
Шел я в карцер босыми ногами,
Как Христос, и спокоен и тих.
Десять суток кровавыми красил губами
Я концы самокруток своих.
— Негодяй, ты на воле растратил
Миллион на блистательных дам!
— Это да, — говорю, — гражданин надзиратель,
Только зря, — говорю, — гражданин надзиратель
Рукавичкой вы мне по губам.
Только зря, — говорю, — гражданин надзиратель,
Рукавичкой вы мне по губам.