Не спалила, любила
Лёха чьих Фармазон подогнал фуфеля
Скрасить вечер за стирами в очко,
Она круто вошла, ножки, груди, о-ля,
Я б всю жизнь с ней сидел в одиночке.
Веня лепень одел и расплавился весь,
Пальцы веером — здрасте, гражданка,
Вам, наверно, ещё не сказали, что здесь
Сейф лохматый ваш вскроют, как в банке.
Он довольный собой подкатил на контакт,
Он по сейфам — учёная степень,
А она, плюнув на пол, ему просто так,
Вынув ствол, продырявила лепень.
Всем сказала — сидеть, мы уважили ствол,
А она как ни в чём не бывало
Свою шляпку каре положила на стол,
Из декольте маляву достала.
Веню жалко, хорошим он кольщиком был,
Не по воле красючке простили,
Пулю в ствол ей действительный вор зарядил
И писал, чтоб её полюбили.
Слышь, с такого начала не делают дел,
Ты же с виду не катишь по масти,
Лёха, чьих прохоря через край насадил,
А тебе дырку сделать, как здрасьте.
Завтра авторитет просит в гости в Москву,
Есть дела, да малина подсела,
С ихней квалификацией только в тюрьму,
А тверским, мол, не в кипеше дело.
Надо людям помочь, собрались на гастроль,
Взяли вместе с мешками карету,
А делить стали филки, заныла мозоль,
Я за Веню был с авторитетом.
Я всю долю мою оставляю в общак,
Мне не надо ни много, ни мало,
Дай красючку свою попахать с ней ништяк,
Ту, что Веню в Твери рассчитала.
Вор достал портсигар, папироски скомкал,
Он слегка приподнялся с трамвая,
И сквозь зубы с такою тоскою сказал —
Забирай, я тверских уважаю.
Как зовут-то тебя,- я спросил у неё,
Милка, нежное девичье тело,
Разряжайся, сегодня ты будешь моё,
Чтобы не было здесь беспредела.
Вор, как видно, её больше жизни любил,
Только чувства не выдал, поднялся,
И не глядя, в неё барабан разрядил,
Начал что-то толкать, но сдержался.
А в тверском ГПУ молодой оперок
Шил дела с пролетарским размахом,
На столе у него я прочёл некролог,
И кольнуло в груди под рубахой.
Была зверски застрелена бандой в Москве
На задании Савина Мила,
На ментов ведь работала, дым в голове,
А вора не спалила, любила.