О, сколько можно суд вершить
Осатанелою толпою
Над той, где сорок сороков
Стоит с протянутой рукою.
Над той, где сорок сороков
Стоит с протянутой рукою.
Отчизна бедная моя,
Как я хочу, чтоб ты восстала
Из пепла, боли и руин,
Чтоб не боялась, не дрожала.
Чтобы величие твоё
Не показным лишь было только,
Кругом измена и обман,
Паденье нравов видеть больно.
Кругом измена и обман,
Паденье нравов видеть больно.
В круговороте бытия,
Средь неустройства и разлада,
За ширмой прячется чума,
Зовёт к себе на пир разврата.
За ширмой прячется чума,
Зовёт к себе на пир разврата.
Когда не будем знать кто мы,
Своих корней и своих предков,
То пепсикольная страна
Сожрёт нас мигом без объедков.
Они и так как злые псы
С слюной текущею из пасти,
Стоят у наших рубежей,
Скулят и лязгают от счастья.
От предвкушения того,
Что ты оплот последний христианства,
И что ты не будешь никогда
Грозой всемирного пространства.
Однажды мы, предав царя,
Должны покаяться пред Богом,
Мы преступив закон небес,
В миг стали изгнанным народом.
Пора покаяться, понять,
Мы предавать уже не можем,
Мы все стоим у той черты,
Ступив во тьму, мы в свет не вхожи.
Мы все стоим у той черты,
Ступив во тьму, мы в свет не вхожи.
О, сколько можно суд вершить
Осатанелою толпою
Над той, где сорок сороков
Стоит с протянутой рукою.
Над той, где сорок сороков
Стоит с протянутой рукою.