Чёрная машина, в ней она,
Над домами пьяная луна,
В дом напротив он пошёл один,
Где-то там в заложниках их сын.
Денег просто не собрали в срок,
И никто им в этом не помог,
Цифру попросили не назвать,
Им такие деньги не поднять.
Учредитель в банке муж у ней,
Полукровка, по отцу еврей,
Он её до одури любил,
Года два до свадьбы к ней ходил.
А она жгла жизнь, как угольки,
И гуляла до хмельной тоски,
В общем, просто для себя жила
И году на третьем родила.
А теперь как призрак этот двор,
Рослый парень мужа вниз повёл.
Муж сказал ей — Я решу всё сам,
Снял очки и в руки ей отдал.
А февраль жёг суровым морозом
И пугал сытый город Москву,
И цеплялись грязные слёзы к лобовому стеклу.
А февраль жёг суровым морозом.
Перед этим ночи напролёт
В крик она орала — Идиот,
Что ты лезешь, надо всех поднять
И ублюдков этих пострелять.
Но решил иначе муж её,
Встав стеной за кровное своё,
Он её ударил по щеке,
Ствол запрыгал у него в руке.
А февраль жёг суровым морозом
И пугал сытый город Москву,
И цеплялись грязные слёзы к лобовому стеклу.
А февраль жёг суровым морозом.
Чёрная машина, в ней она,
Над домами пьяная луна,
Выстрелы взорвали тишину,
Страх застукал здесь её одну.
В этой жути вдруг раздался крик —
Помоги мне,- муж к стеклу приник.
Видит, цепенея в страшном сне,
Как принёс он сына ей во тьме.
Тут она очнулась ото сна,
Задрожала, сына приняла.
А у мужа кровь по всей груди,
Он ей крикнул — Вика, уходи.
А в газетах утром между тем —
В подворотне найден бизнесмен,
Много ран смертельных пулевых,
Всё идут разборки там у них.
А февраль жёг суровым морозом.