По Большому сибирскому тракту
Далеко-далеко за Байкал
С двору от дому да во Катуй-тюрьму
По этапу кандальный шагал.
Год почти он пылил по дорогам
В холод, голод, полуденный зной,
На побудке крик да на поверке штык,
Рвал униженно, шапку долой.
Пёс-солдат до смерти бил,
Поторапливал в Сибирь,
Сей теперь сама да жни,
Муж теперь твой каторжник.
Арестанская тяжкая доля,
По коротким ночам не до сна,
Ох, и глубока Бирюса-река,
Как острожная доля черна.
Гонят партию в землю глухую,
Во катуйский проклятый рудник,
Там плетьми свистят, там в тифу горят,
В небе крест, а свобода над ним.
Бур калёный тук да тук, да цепей кандальных звук,
Веселей, ребята, бей, сил, ребята, не жалей.
Веселей, ребята, бей, сил, ребята, не жалей.
Истоптались тяжёлые бродни,
Почернело младое лицо,
И засватанный да вечной каторгой,
На тюремное лег он крыльцо.
И засватанный вечной каторгой,
На тюремное лег он крыльцо.
То не море-окиян, стонут души россиян,
По судьбе заверчены каторгою нерчинской.
То не море-окиян, стонут души россиян,
По судьбе заверчены каторгою нерчинской.
По Большому сибирскому тракту
Далеко-далеко за Байкал
С двору от дому да во Катуй-тюрьму
По этапу кандальный шагал.
С двору от дому во Катуй-тюрьму
По этапу кандальный шагал.