На лесной полосе
Я на корточки сел
И завыл на луну,
И на несколько вёрст
Разодрала мороз песня волка.
Разбросав ямщиков,
Дал копытами конь,
Пару брёвен свернув,
Обратившийся в слух,
Сбились в кучу-малу бык да тёлки.
Но протяжный мой вой
Совершенно не злой,
По тебе тосковал,
Вьюги белой полой
Все следы замело в синих сопках,
И скулят у плеча
Трое наших волчат, заявляя права
На тебя, на игру,
На молочную грудь в шерсти тёплой.
Три волчонка в снегу, наша плоть и кровь,
А там ушло в загул пьяное село,
Где в сарае лежит на колосьях ржи
Та, с которой жил.
На лесной полосе
Лютый ветер свистел,
Занималась заря,
Я отвыл, отболел,
Я нашёл на земле их окурок.
Мне не с лапы бегом,
Потрусил на огонь
Горло рвать егерям,
Прикоснуться душой
К украшающим пол
Нашим шкурам.
А там визжит гармонь, не игра, дерьмо,
Знать, глаза залил мужичок Налим,
Зря он так меня, зря он так меня,
Зря он так меня разозлил.
Гнев глаза мне застил,
Я в сенях задавил
Молодого щенка,
Чуть постарше того,
Что остался за сумрачным лесом.
Не хорош, не красив,
Гармотень прокусил до хрящей кадыка,
И со всех четырёх
Соскочил на того с эСКаэСом.
Ай, да молодца, лоскуты с лица,
Кровь так горяча, как же он кричал,
А я рвал его, а я рвал его,
А я рвал его и молчал.
Я закончил свой суд,
Я пометил посуду,
Я лапу поднял
И по новой завыл,
Торжеством упиваясь победным.
Я овцу прихватил,
Из оставшихся сил
К нашим детям помчал,
Потому что голодными быть
Пацанам очень вредно.
Три волчонка в снегу наша плоть и кровь,
Вспомнит мой загул пьяное село,
Где в сарае лежит на колосьях ржи
Та, с которой жил.
Там в сарае лежит на колосьях ржи
Та, с которой жил.