Зажигались огни,
Город кутали сны и крали зной,
Разводные мосты,
Свет первой звезды дарил покой.
Эта мелодия, уличная симфония,
Разносит по переулкам следы былой агонии,
В патефоне из тысячи водосточных труб,
Всё вокруг изменяется вдруг.
С рук постепенно сходит напряжение, дух движения
Выводит за порочный круг идей серых людей,
И ты вырываешься из суеты, в ней слышны
Ноты дыма, анаши, запах пороха, опасного шороха, глуши.
И барабаны войны, скрипки тишины,
Посреди вороха мечты, то время дорого,
Нитки дорог смог танец фар, полуденных гитар,
Жар спал и стал зыбким.
Город засыпал смирно, пасмурно,
Я выдвигаюсь к братику в Пашковку чинно,
Путь длинный, в парке прислонюсь к берёзке,
Жарко, и грёз уже не жалко, вдруг на районе
Заворожённый, оглушённый симфонией,
На слух нежнее бархата.
В городе веяло праздником, ночь пела под окнами,
Тротуары посыпали битыми стёклами.
Пары под шквалом тёплого пара таяли в парке старом,
Листья желтели и падали на ноги.
Ветер прикрывал веки, руки бросали в баки тару,
Гитары бардов правили балом,
В этом безумном городе летали стрелы Амура,
Но пары им открывали свои двери хмуро.
Музыка осени глушила моторы машин,
Избавляя почву от трещин,
Слепой дождь лечит глаза свои, терзая,
Я замерзаю у подножья городского рая.
Подо мной плыли тротуары, выли колодцы,
Открывали двери, разрывалось сердце,
Беспризорная тоска, тепло вокзалов дарит и давит,
Маска обречённых буквы плавит.
Те, что летали час назад над головами,
И нами стал править дух войны по праву,
Стал руководить нашими снами
Каменный идол, символ огромной силы, греховного пламени.
Зажигались огни,
Город кутали сны и крали зной,
Разводные мосты,
Свет первой звезды дарил покой.