Я часто не верю, что будет зима,
Когда душной ночью лежу на полу
И мажу сгоревшую спину кефиром,
Глупый Фома без креста и квартиры.
Мне даже не верится, что я живу
И мажу сгоревшую спину кефиром,
Глупый Фома без креста и квартиры,
Мне даже не верится, что я живу.
Я часто не верю, что на небесах
Нашей любовью архангелы правят.
Ты молча уйдёшь, я останусь один,
Несвежий покойник на похоронах,
Не в силах обряд этот чем-то исправить.
Ты молча уйдёшь, я останусь один,
Несвежий покойник на похоронах,
Не в силах обряд этот чем-то исправить.
Жизнь наша поле ряженых мин,
Я брёл по нему, я метался на нём.
И, видя, как клочьями рвётся мой друг,
Я верю с трудом в очищенье огнём
И часто не верю в пожатие рук.
И, видя, как клочьями рвётся мой друг,
Я верю с трудом в очищенье огнём
И часто не верю в пожатие рук.
Я часто не верю большому себе,
Когда замираю личинкою малой.
Под пыльным стеклом в летаргическом сне
Я часто не верю в слова одеяла
О том, что ещё мы с тобой на коне.
Под пыльным стеклом в летаргическом сне
Я часто не верю в слова одеяла
О том, что ещё мы с тобой на коне.
Распухшая ночь сдавила виски,
На лике её фонари отцветают.
Я шабашу на кухне в дырявом трико,
Под тяжестью слов волоса облетают,
Как хочется верить в своё ремесло.
Я шабашу на кухне в дырявом трико,
Под тяжестью слов волоса облетают,
Как хочется верить в своё ремесло.