Он в автобусе ехал, возвращаясь из плена,
Был российский солдатик больше года в плену,
После ВУЗа призвали, как женился на Лене,
Но не знал, что случайно попадёт на войну.
После ВУЗа призвали, как женился на Лене,
Но не знал, что случайно попадёт на войну.
И теперь, возвращаясь без ноги с костылями,
Он смотрел, как резвилась рядом с ним молодёжь.
Молодые ребята, видно, свадьбу гуляли,
Были их поцелуи словно по сердцу нож.
Молодые ребята, видно, свадьбу гуляли,
Были их поцелуи словно по сердцу нож.
Вспоминал он про Лену, как друг друга любили,
Как она обещала, что всегда будет ждать.
Может, лучше его бы там в плену и убили,
Чем обузой такою для жены его стать.
Может, лучше его бы там в плену и убили,
Чем обузой такою для жены его стать.
Тут сержанта невеста поманила шампанским
И жених добродушно с ним завёл разговор
Из стаканчиков лёгких они пили по-братски
И сержант им поведал как он жил до сих пор
Из стаканчиков лёгких они пили по-братски
И сержант им поведал как он жил до сих пор
И, доверившись сразу незнакомым ребятам,
Хоть три года не мог он доверять никому,
Про письмо своё к Лене рассказал им солдатик,
Мол, зачем ей безногий и контуженый муж.
Про письмо своё к Лене рассказал им солдатик,
Мол, зачем ей безногий и контуженый муж.
Он писал ей о дубе, что на их остановке,
Где он с нею встречался раз, наверное, сто.
Если, всё-таки, нужен ей такой он безногий,
Пусть повесит на ветку бирюзовый платок.
Если, всё-таки, нужен ей такой он безногий,
Пусть повесит на ветку бирюзовый платок.
Ну, а коли на дубе он платка не увидит,
Просто мимо проедет, и свободна она.
Он понять её сможет и не будет в обиде,
Ведь три года о муже не могла она знать.
Он понять её сможет и не будет в обиде,
Ведь три года о муже не могла она знать.
Ждали все с нетерпеньем остановки у дуба,
Скоро за поворотом им откроется он,
А сержант в напряженьи всё кусал свои губы
И боялся, что сердце скоро выскочит вон.
А сержант в напряженьи всё кусал свои губы
И боялся, что сердце скоро выскочит вон.
И когда он увидел дуб своими глазами
Он смотрел, чуть не плача, лбом прижавшись к стеклу,
Был тот дуб одинокий весь увешан платками
И сиял бирюзою сквозь осеннюю мглу.
Был тот дуб одинокий весь увешан платками
И сиял бирюзою сквозь осеннюю мглу.